Эволюция Данилы Багрова:
Как менялся главный русский герой девяностых и нулевых
Культовые герои всегда появляются как бы из ниоткуда, появляются из темноты. Таким был литературный Чапаев. Таким, оказался и персонаж Сергея Бодрова ― вернувшийся из Чечни Данила Багров, который не может найти себя в нормальной жизни.
Впрочем, герой (и антигерой) фильма «Брат», снятого Алексеем Балабановым и вышедшего в 1997 году, быстро понимает, что война, к которой он привык, продолжается и на гражданке. Одни притесняют вторых, вторые жрут третьих, чеченцы не дают русским торговать, но русские тоже не дают своим торговать. Так или иначе, ему есть, где применить свои навыки, и он их применяет. Данила много ходит по Питеру, слушает депрессивную музыку, пытается выяснить, в чём сила, потому что пока что не знает, изредка стреляет в кого-то, но если стреляет, то точно в цель. Как и герой Де Ниро из «Таксиста», Багров совершает ужасные вещи и легко находит им оправдание (хочет сделать мир лучше). Разница лишь в том, что в конце он выживает, завершив путь от наивного дурачка, пытающегося всем помочь так, как умеет, к полноценному убийце. Это законченная арка, которая не требует продолжений.
Но Балабанов всё же снял сиквел.
Вероятно, его подтолкнули на это, изменения, которые с ним произошло за те три года, что разделяют фильмы. К сожалению, в каком-то смысле он предал прежнего Багрова-антигероя. В «Брате 2» Данила сразу же предстаёт настоящим героем, который противостоит не просто бандитам, и не только бандитам, но целому враждебному государству с враждебной идеологией — США.
Наверное, пользуясь терминами сегодняшнего дня, «Брат 2» стоило бы назвать ребутом. Всё обнулилось, и Данила даже объединяется с прощённым старшим братом (Сухоруков), который, впрочем, затем ломается под тяжестью американской идеологии с её великим долларом (фактически, вновь повторив арку предателя).
Неясно, желал ли он именно этого, но Балабанов во второй картине изображает стереотипное представление пост-советских людей об американцах. «Брат 2» является как бы перевёрнутым фильмом «Борат», хотя до него ещё довольно далеко.
Но можно и не усложнять. Многие вещи указывают на то, что Балабанов просто хотел создать хороший боевик, наподобие тех фильмов, что он сам очень любил. И у него отлично получилось. Российскому кинематографу, который до сих пор не умеет снимать экшены (если не брать в расчёт Илью Найшуллера), стоит поучиться: плоский герой, в меру глупый, но достаточно логичный сюжет, за которым можно следить, не ломая себе голову, и перестрелки, перемежаемые комедийными и, очень редко, драматичными моментами. Балабанов-ремесленник снял фильм, который позволил ему два года спустя выпустить «Войну» — очень похожую на «Брата 2» картину, но несравненно более сложную. Скорее всего, именно поэтому «Война» не пользуется той же народной любовью.
Но вернёмся немного назад. Начало нулевых. Россия только-только начинает оправляться от кризиса 1998 года. Она ищет свою идентичность, ей остро нужен новый герой. Сломанный войной и не принятый обществом убийца — уже не подходящий для неё персонаж.
Согласно тогдашним соцопросам, новый президент, о котором мечтают люди, должен быть человеком военным (лидерами стали Глеб Жеглов, Штирлиц, маршал Жуков и Петр I). Человеком, который не сомневается в себе, а наводит порядок. На выборах люди получили именно такого, как им показалось, человека. И такого же персонажа дал им в своём новом фильме Балабанов. Это привело их в полный восторг.
Это уже был не герой, задающийся вопросами бытия, а герой, который знает, в чём сила. Человек, который убивает с лёгкой ухмылкой, и разумеется — только плохих парней. Герой-бессеребренник, готовый помочь своим, даже если свои ошиблись или предали.
Они оступились, но они — семья, они — родина, поле, в котором каждый колосок — твой.
«Брат 2» — это карикатура и на предыдущий фильм, и на западные и гонконгские боевики, и на действительность, в которой России хотелось представлять себя проснувшимся медведем. Сравните, например, диалог Гофмана и Данилы о евреях и немцах из первого фильма и комедийный пассаж о румынах и болгарах из второго. А трогательный антисемитизм прежнего Багрова и вовсе во втором фильме воплотился в реальность, когда герой столкнулся с карикатурным брайтоновским евреем, продавшим ему никуда не годный автомобиль (заметим, что бывший юдофобом герой во втором фильме совершенно спокойно общается с этим стереотипным персонажем и, как порядочный герой русских былин, ему вполне доверяет).
И этот карикатурный герой боевика, а заодно герой-любовник, совершенно глупый и плоский, внезапно выходит из-под контроля — настолько измученное крахом Союза и 90-ми общество хочет какой-то защиты, надежды на будущее, настолько ему нужна хотя бы какая-то идея, вокруг которой можно построить свою идентичность.
К счастью или к сожалению, идея эта родилась из уст киллера Багрова. Сила в правде. Кто прав, тот и выигрывает, а кто победил, тот и прав. И это, конечно, просто несколько деградировавшая форма девиза «Мы русские — с нами Бог».
Багров появился тогда, когда был нужен, как Чапаев, но жить по заветам Багрова в мирное время — значит быть безумцем. Это так же нелепо, как если бы американцы пытались всей страной жить по Джону Макклейну.
Если честно, если бы они пережили то же, что русские в XX веке, с ними могло бы произойти нечто подобное.
Мы травмированы, мы тяжело больны, но болезнь эту пора оставить в прошлом. Мы любим Багрова, но он — герой боевика, а не ролевая модель для нации. Мы любим фильмы Балабанова, но он не пророк и не хотел им быть.
Автор: Григорий Дерябин
