Мысли о фильме «Зоя» (2020)
Эссе о патриотической картине «Зоя». Не следует воспринимать текст как рецензию.
Чем больше времени проходит с момента окончания войны, тем слабей и бредовей становятся фильмы о ней, но тенденция эта — не чисто русская, а вполне себе интернациональная. Но если американские блокбастеры вроде «Ярости» при той же бредовости могут похвастаться хотя бы зрелищностью, то российские «военные драмы» выглядят так, что непонятно, зачем, помимо очевидного распила бюджетных средств, они сняты.
«Т-34», «Танки», «Собибор»… — этот список ужасающих картин трудно вообразить. Начнёшь перечислять, и он убежит за горизонт.
Каждый раз авторам этих лент удаётся удивить. Ведь кажется, хуже снять уже невозможно… Но создателям «Зои» это удалось. Фильм не просто плох, не просто фантастичен в плохом смысле, но фантастически плох. Невнятен сюжетно, эпилептичен в немногочисленных экшен-сценах, фэнтезиен концептуально.
Чего стоит один лишь рефлексирующий Сталин, который задаётся вопросом «Щито же будет с жителями этих деревень?», прежде чем подписать приказ номер 428, предполагавший сжигание собственных населённых пунктов на подступах к Москве. Подписывает Сталин этот приказ последним из всех, выплюнув ещё одну патетическую фразу: «Если мы сейчас не пойдём на крайние меры, нам этого не простят…». Марк Аврелий, одним словом. Он потом ещё и встречается с Зоей и её идущими на смерть товарищами, мудрый учитель и заботливый отец нации.
И здесь мы подходим к главной проблеме фильма — он оставляет за бортом всю идеологию, весь коммунистический миф, на котором и держится история Зои Космодемьянской, отправившейся с совершенно холодной головой и горячим сердцем на откровенно суицидальную (и совершенно бесполезную) миссию. Ведь миф о Зое появился, был подхвачен и развит по одной простой причине — нужно было показать, что наша идеология лучше, а наши люди готовы ради неё жертвовать собой.
И неважно, что тебя повесят, потому что правда в итоге восторжествует. Это — мышление фанатика, которым несомненно была Космодемьянская.
И таких фанатиков, брошенных советской властью в суицидальные рейды, были тысячи, возможно — сотни тысяч. Вопрос о том, эффективно ли бросить троих совсем молодых людей, которые могут приносить пользу и трудиться ради победы, на то, чтобы сжечь одну избу, здесь даже не стоит. Для советского командования и товарища Сталина это было эффективно, ведь даже из такой провальной истории можно соорудить красивую сказку про девушку, которая никого не выдала и взошла на виселицу, как Жанна д’Арк на костёр.
Проблема в том, что объяснить современному зрителю, почему Зоя ведёт себя так, как она ведёт, очень трудно. А тем более в современной России, где существует единственная государственная идеология — путинизм, и она, как таинственный эфир, существует внутри и вокруг нас. Она осязаема, и одновременно — нет.
Единственное кредо путинизма — быть за Путина, но транслировать это в фильме о Космодемьянской не получится, и потому Зоя в фильме идёт на смерть за чистое небо над головой, за булочку и за травмайчик.
Ах, если бы загнать людей на суицидальные миссии можно было бы, просто показывая им изображение голубя мира работы Пикассо. Однако это так не работает. Нужно подсунуть им хотя бы какую-никакую великую Новороссию от моря до моря…
Но пояснять всерьёз поведение Зои никто особо и не старается, ведь достаточно произнести ключевые слова «булочка» и «трамвайчик», чтобы все всё поняли (вот, вот за что сражалась и погибла Зоя). Зритель, впрочем, почему-то не торопится бежать на «Зою» в кино, даже ради электробусика, Мединского и бургерочка. Такие дела.
Куратор Фракции Культуры, писатель
